В 1995 году будут праздновать 50-летие великой победы русскогонарода, победы в Великой Отечественной войне. Столько лет прошло, ноне может стереться в памяти та великая эпоха, тот великий подвиг русс-кого, точнее советского (так как это происходило в определенную эпоху)народа.
Многие писатели, поэты посвящали теме подвига советского наро-да в Великой Отечественной войне свои произведения. Среди них такиеимена, как А.Твардовский "Василий Теркин", К.Симонов "Живые и мерт-вые", В.Гроссман "Жизнь и судьба", В.Некрасов "В окопах Сталинграда",Б.Васильев "А зори здесь тихие", В.Быков "Обелиск", В.Астафьев "Звез-допад" и многие, многие другие. Пожалуй, трудно назвать писателя со-ветской эпохи, который бы не обращался к этой теме.
"Нам свои боевые не сносить ордена,
Вам все это, живые, нам - отрада одна:
Что не даром боролись мы за Родину-мать..."
Эти строки А.Твардовского Константин Воробьев предпослал одно-му из лучших своих произведений - повести "Убиты под Москвой", воскре-шающей события печального, самого тяжелого и трагического периода Ве-ликой Отечественной войны.
Действие повести происходит под Москвой в ноябре 1941 года.Рота кремлевских курсантов (240 человек, и все одного роста - 183 см)идет на фронт. "И от того, - писал В.Астафьев, - что она не просто ро-та, трагедия ее по-особому страшная, и хочется кричать от боли. В иныхместах, читая повесть, хочется загородить собою этих молодых ребят,вооруженных "новейшими винтовками". СВТ, которые годны были только дляпарадов, и остановить самих курсантов, идущих на позиции с парадным,шапкозакидательским настроением".
Писатель то и дело останавливается, чтобы зафиксировать нашевнимание то на согласном, молодцеватом шаге почти как на параде идущейроты, то выхватывает из безликого множества одно-два веселых лица, да-ет услышать нам чей-то звонкий мальчишеский голос, и тотчас сама рота- отвлеченная армейская единица - становится для нас живым организмом,полноправным и полнокровным действующим лицом повести; то остановитвзгляд на главном герое - Алексее Ястребове, несущем в себе "какое-тонеуемное притаившееся счастье, - радость этому хрупкому утру, тому,что не застал капитана и что надо было еще идти и идти по чистому нас-ту, радость словам связного, назвавшего его лейтенантом, радость свое-му гибкому молодому телу в статной командирской шинели - "Как наш ка-питан!" - радость беспричинная, гордая и тайная, с которой хотелосьбыть наедине, но чтобы кто-нибудь видел его издали".
Это переполняющее героев чувство радости все больше усиливаетоткрывающийся уже на первых страницах трагический контраст, резчеобозначает два полюса - молодой, бьющей через край жизни и неизбежной- всего через несколько дней - смерти. Ведь мы-то знаем о том неумоли-мо страшном, о чем не знают еще сами курсанты, что ждет их там впере-ди, куда так весело идут они сейчас. Знаем сразу, по одному названию,уже начинающемуся с жуткого в своей неизбежной определенности слова -убиты. Контраст становится еще резче, а ощущение надвигающейся траге-дии достигает осязаемой почти плотности, когда мы сталкиваемся с обес-кураживающей наивностью курсантов. Они, оказываются, в сущности маль-чики еще, одевшие военную форму и брошенные на фронт неумолимым зако-ном военного времени.
Чеканным гвардейским шагом перешагнув черту, отделяющую прош-лое от настоящего, мир от войны, герои К.Воробьева внутренне, сущест-вом своим остались там, за чертой, в такой далекой уже и такой еще не-давней мирной жизни. Сознание их не могло сразу вместить всего проис-ходящего, всего, что обрушила на них вдруг жестокая действительностьвойны. Слишком отличалась она от привычных, сложившихся представлений."В душе Алексея не находилось места, куда улеглась бы невероятная явьвойны".
Эта "невероятная явь войны" явилась неожиданностью не толькодля молоденьких бойцов и лейтенантов, но в значительной степени и длякомандиров. Потому-то, видимо, не смог до конца сориентироваться всложившейся обстановке бравый и решительный командир, капитан Рюмин,застрелившийся после гибели роты.
Многое, очень многое произойдет за эти несколько дней, оченьсущественное и важное, что перевернет, перепашет душу героев.
И все это будет в первый раз. Первые погибшие товарищи и пер-вый убитый в рукопашной схватке враг; первый бой и первый безумный,животный страх смерти; впервые испытанное чувство полного душевногоопустошения после страшной гибели роты и после собственного малодушияи первый - один на один - бой с немецким танком.
Сцена гибели роты написана прозаиком поразительно сильно.Смерть мальчишек в железном кольце немецких танков ужасает, ужасаетименно своей правдивостью, своим реализмом.
От этой повести, как от самой войны болит сердце и хочетсялишь единственного: чтобы это никогда не повторилось.Невольно вспоминаются слова, сказанные Л.Н.Толстым в "Севастопольскихрассказах": "Война есть противное человеческому естеству состояние".В.Шукшин.